Эта серия трагична для всех, кто категорически против линии Анна-Миша...

Началось со все еще голого Модестыча. Никита поинтересовался, что происходит, Модестыч придумал, что это такая немецкая методика закаливания. Тогда Никита дал ему свои рукавицы и ушел (очень весело было). Модестыч тут же их напялил, бедняга, продолжая трястись еще больше, чем в прошлой серии.

Александр с Мари встретились у вазы и он увидел и узнал, что это она писала ему. Разочарованию нет предела. Он в трансе. Подошла Наташа и слушает разговор. Он вспоминает, как Наташа положила письмо ему на стол. Мария обращается к нему. Он отвечает ей, а говорит как бы Наташе. Наташа - об Андрее и их отношениях. Мари думает, что Саша говорит о своих чувствах к ней, и очень довольна. Ни Наташа, ни Мари не врубаются. А Александру просто нехорошо. Сыграно прекрасно. Разочарование, боль, отчаяние, и сдерживание этих чувств. Мари уходит, Саша остается с Натали. Он говорит с ней иносказательно, она не подозревает даже, что он ею увлечен. Спросил, все ли хорошо у нее с Андреем, она радостно отвечает, что да. Пожелал ей счастья, влетел в кабинет, достал свечу и все письма. На лице страдание. Думаю, собрался жечь.

Долгорукая сидит в той же позе и говорит с ненавистью о бароне Корфе. Забалуев недоволен, что она бьет ценности. она же вдруг решает отказать ему в дарении поместья, потому что ей понравилось самой быть его хозяйкой. Он растерян и недоволен. Он уговариват Долгорукую, что Лиза все равно не сможе управлять крепостными, будет их жалеть. Мадам желает ему быть Лизе не мужем, а хозяином. И тут она опять начинает пылать страстью. Завлекает Забалуева в спальню, якобы показывая ему, как она все там устроила, а сама просто безобразно его охмуряет и сама уже распалилась до невозможности. Но при этом успевает его очень твердо обломить по поводу его видов на поместье.

Лиза продолжает беседу с отцом Павлом. Пытается узнать, почему отец Георгий вдруг ушел в монастырь. Он ничего сказать не может, и Лиза узнает от него, в какой монастырь тот уехал, дабы посетить его и якобы повспоминать вместе отца, которого священник хорошо знал. Отец Павел та еще штучка. Уж очень вожделенно он смотрел на Лизу и уж очень выразительно называл ее ангелом. Она вышла и он жадно потянулся к фужеру с шампанским.

Миха с Анкой в кибитке. Она в грустном настроении. Говорит, что все равно у них нет будущего из-за неравноправного положения. Плачет. Он уже спокойно интересуется, почему она ему ничего не сказала раньше. Она словами Вовки говорит, что от нее это не зависело, что скрывать ее настоящее положение всех заставлял Иван Иванович, и она его не могла ослушаться. А когда он умер, боялась сказать, чтобы не потерять Миху. Хотя и порывалась несколько раз. Все ждала чуда, например, вольной. Вобщем, у них беседа была такая мирная уже, как между помирившимися влюбленными. Простите меня, сказала Анка. И тут у них вышел такой долгий-долгий поцелуй (меня просто перекорежило, в свете нашего топика о новогоднем поцелуе Ани с Вовой :((((((((((((((( Смерть сценаристам!!!! Или хотя бы их сценарию!!!!!)

Таня с Соней вышли подышать на крыльцо. К ним подошел Седой и предложил часы купить. Они перепугались и сказали, что нет денег. Тогда он предложил позвать сестру, чтобы она купила. Они в страхе побежали к Лизе. Лиза захотела поговорить с ним. Вышла. Узнала часы отца и стала обвинять его в воровстве. Он сказал, что получил их от ее мужа. Она хотела добиться, чтобы он рассказал, как они к мужу попали, но тот посоветовал спросить у самого Забалуева. (Интересно, что Лиза стала очень бесстрашная и решительная. ну очень изменилась, приятно посмотреть.) У Лизы нет денег, она снимает с себя все украшения, даже предлагает обручальное кольцо, над которым насмехается. Он говорит, что этого мало. Тогда Лиза упрашивает Соню отдать браслет, который папенька той подарил. Соня соглашается. Цыган отдал часы.

Поля с Варей говорят о Модестыче и Анне. Поля понимает, что Репа ее провел, а Аньку уволок. Она спешит к Модестычу, простая как швабра, предлагает ему одеться и рассказывает, как князек ее надул. Просит прощения. Модестыч обзывает ее дурой, хочет наказать, но она пытается опять его бросить голого, и он обещает ее не трогать. Он понимает, что она такое придумать не могла в силу своей природной тупости, и спросил, чья идея. Она сказала: Репнина.

Забалуев с Долгорукой пышут страстью. Лиза вошла с Соней в кабинет Корфа и вспоминает детство, игры с Владимиром, как они там развели костер, задумка была ее, а наказали его, и что они в детстве с Вовкой всегда что-то вытворяли вместе (ну прям идилия такая, должно вызвать умиление, а мне отчего-то грустно на душе...). Лиза говорит: Соня, подожди меня, я должна поговорить с Андреем Платонычем. И тихо так поворачивает ручку двери в спальню... А там маманя с ним, слегка покружившись, свалились прямо в кровать и лежат рядышком, тяжело дыша. Тут непонятно, то ли было у них чего, то ли нет...

У Аньки с Михой поцелуй все длится (как мне тоскливо-то!). Потом Миха заявляет, что ничего у них не изменилось. Он хочет быть с ней все время. Она ему: Общество нам не простит. А он: Вы станете актрисой и все успокоятся, все будет в ажуре. Тут она воодушевляется и изрекает: Я должна стать актрисой! Другого пути у меня нет! Иначе Вы рискуете своей репутацией! А я этого допустить не могу. (ну почему я не умиляюсь, скажите?)

Теперь Анька рада идее переждать тут. Благодарит за это Миху. И вообще у них такая милая супружеская сценка. Миха стелет ей кроватку, говорит, что ей надо отдохнуть. Она ложится, он заботливо ее прикрывает своим кителем. Говорит, мило так: Я буду тут сидеть и охранять вас. И тут, о, девочки, она так лукавенько предлагает ему лечь с ним: Вы устали, Вам надо отдохнуть. А он (глупее не придумаешь диалога, или это специально, чтобы его дурачливее выставить?) говорит: Нам не будет тесно вдвоем? (Ну что тут, смеяться или рыдать?). Ложится рядом, она лежит спиной к нему и мило так улыбается. - Спокойной ночи, Аня. - Спокойной ночи, Миша. Полежали. Она смотрит в сторону экрана. Он: Вы не спите? -Нет. Он: Вам не холодно? Она: Нет. Он привстает, нависает над ней и заключает ее в объятия. А она по-прежнему (пока) лежит к нему спиной и улыбается.