Она открыла глаза и, чтобы не застонать, прикусила губу. Анна, воспитанница барона Корфа семнадцати лет от роду почувствовала вдруг нестерпимую боль; она начиналась где-то в области груди и раскаленным огнем разносилась дальше - по венам.

В глубине дома пробили часы. Три. Комнату, до этого темную, вдруг залил лунный свет, он осветил кровать, на которой она лежала. И бил так нестерпимо ярко, что Анна, все еще пребывающая в полудреме, на мгновение зажмурилась, повернула голову к источнику света и онемела - на фоне окна вырисовывался силуэт. Мужской. Анна рывком села на кровати, напряженно всматриваясь в очертания фигуры:

- Но ведь… Вы на Кавказе.

Стоя к ней спиной, он смотрел в ночь за окном.

- С тобою мы нехорошо расстались. Почему - то это не дает мне покоя.

- Но… как… Кавказ?!

- Право… Странно, у тебя даже комната - та, которую я мечтал иметь всегда, - произнес он так и не обернувшись. - Я мечтал, что подрасту и отец отдаст ее мне. Но тут появилась ты и тебе, не проживший и дня в нашем доме отдали то, что я всегда жаждал получить.

- Комнату?! - Боль, дурманом туманившая голову, по-прежнему терзала ее.

- Любовь моего отца, - наконец повернулся к ней, скривив в усмешке губы.

Анна все так же напряженно всматривалась в его лицо, такое знакомое и почему-то сейчас такое далекое, в его фигуру, но странное дело, когда взгляд скользил по ней то не мог ни за что зацепится, все как в тумане: только смутные очертания и выходило, будто вся жизнь сосредоточилось исключительно в его лице.

- Неправда, Иван Иваныч любит Вас…

- Он гордится мною, - медленно обведя комнату взглядом и остановившись на застывшей фигуре Анны, Владимир сделал шаг в ее сторону. Она судорожно комкала край одеяла, натянув его до самого подбородка. - А это, дорогая Анна, не одно и тоже. Так гордятся призовым скакуном, который всегда приходит первым на финиш. Однако, довольно об этом, - он взмахнул рукой и отвел взгляд. - Я не об этом хотел говорить с тобой.

- Да… Наше расставание. Его просто не было, - Она чуть поморщилась от очередного приступа боли и подкатившей к горлу обиды.

"В который раз".

- Вы уехали даже не простившись со мной.

Владимир, исподлобья взглянул на нее и отвернулся к окну. А Анне украдкой рассматривала его профиль, освещенный луной, сурово сжатые губы.

- Я хочу исправить это, - не произнес, а скорее процедил он.

- Вы хотите проститься со мною?!

- А почему, нет, - Владимир резко обернулся к Анне. - Что мешает нам тепло, - он улыбнулся.

"Глаза… но глаза - нет"- проститься?

- Ничего… Но Владимир, ради Бога, Вы только вернулись?! Я ничего не понимаю… , - Она прижала руку ко лбу и подалась вперед, голова шла кругом и Анна с трудом пыталась сосредоточиться, осознать, понять, но луна сбивала с толку.

"Какой странный нелепый разговор".

Он молча, игнорируя ее, как часто делал раньше, прошелся по комнате и опустился в кресло стоящее напротив кровати.

- Тебе хорошо здесь? Ты счастлива? В этом доме, рядом с моим отцом, на моем месте?

Анна в который раз не сдержалась:

- Владимир, за что вы так ненавидите меня?

- Кто ты, чтобы я ненавидел тебя? Крепостная моего отца, моя крепостная, возомнившая себя благородной барышней? Кто ты, чтобы чего-то ждать от меня, и место твое не в этой комнате, а на кухне, с другими слугами, так почему я должен тебе что-то объяснять? - Он резко встал, так что кресло протестующее скрипнуло и подошел к инкрустированному серебром секретеру, стоявшему в углу.

- Стойте!!!

Владимир обернулся к ней, держа в руках лист бумаги.

- Стойте, - она хотела вскочить и броситься к нему, но не могла, только повыше натянула одеяло. - Положите… обратно… прошу Вас, - Анна почти умоляла.

- Отчего же? - его брови поползли вверх, а на губах появилась неприятная полуулыбка. - Не хочешь открывать свои девичьи тайны…. Полноте, какие могут быть секреты, да между нами, ведь стараниями отца тебя давно записали мне в сестры.

И повернув лист к свету, он с чувством прочел: "Иван Иванович постоянно вспоминает Вас, и я признаться тоже. Варвара говорила, что давеча молилась за Вас и причудилось ей, что пресвятая плачет. Страшно мне, Владимир…". Он резко замолчал и повернувшись посмотрел на Анну.

- Что это? - Спросил вдруг севшим голосом.

- Письмо - вам.

- Но я не получал никаких писем от тебя.

- Ни одно ни разу не были отправлено.

Он пересек комнату и опустился на край кровати. Она вздрогнула.

Нетерпеливо ища что-то в ее глазах, спросил:

- Ни одно…. Тогда зачем?

- Я… не знаю.

Анне казалось, что это все: комната, залитая светом и звенящая тишина, неожиданно наступившая во всем мире, как и он, сидящий на ее кровати, что все это нереально и от этого она вдруг стала смелой. Пожалуй, такой смелой она была впервые в жизни.

- Я боюсь за Вас, особенно… в последнее время. Не знаю, что произошло, отчего я вдруг стала Вам так ненавистна, но я не могу не вспоминать Вас, не могу не молиться за Вас. Вы… нужны… мне.

Он спокойно смотрел на Анну.

"Какое бесстрастное лицо".

Поддавшись вперед, провел кончиками пальцев по ее щеке:

- А ты выросла, пока меня не было, выросла…

Анна прикрыла глаза и потянулась к нему всем телом.

Она неосознанно приподняла подбородок. Пустота. Открыв глаза, потрясенно моргнула, Владимир откинувшись чуть назад к столбику кровати с непонятной улыбкой смотрел на нее, .

Боль до этого так мучавшая ее вдруг отступила, а Анна почувствовала, как щеки заливает румянец.

"Глупая, какая ты глупая, опять!"

Вскинув голову, она, пытаясь побороть смущение, быстро заговорила:

- Теперь Вы здесь, вернулись. И… надо разбудить Иван Иваныча, - окончательно смешавшись, Анна вскочила с кровати и бросилась к двери.

- Что ж прощания не будет… скоро… свидимся ,- почудилось ей вослед.

- Вы должны пойти, Иван Иваныч… - она обернулась и застыла. Комната была пуста.

А в сотнях верст от этого дома он открыл глаза.

- Слава богу, барин, мы уже и не надеялись. - денщик порывисто схватил его за руку.

- Добро пожаловать с того света, поручик. - улыбнулся скупо хирург.