Тема - события БН где-то в районе "побег Анны - танец Соломеи".

Попробуем пересмотреть пару фактов:

Владимир заходит в столовую, когда Анна целуется с его другом. Он ошарашен, разозлен, удивлен... В полном обалдении и плохо соображая, сжигает первую попавшуюся бумажку, которая, по случайности, оказывается вольной Анны.

Призрак Папы, вырастая за его спиной, орет: - Что ты делаешь, сын.

Но Владимир отмахивается от него: - Ах, оставьте паПА. Я и еще написать смогу. Бумаги куча, дайте с чувствами разобраться.

Вот приблизительно на этом моменте и начнем.

Анна против эксплуатации ее Владимиром. Она собирается бежать. И пишет записку князю Репнину с объяснениями. Варвара же кладет записку Анны не в корзинку с луком, а в корзинку с яблоками.

Полька, которая приходит на кухню с очередными порциями ехидства, по моему замыслу, падает на пороге и ушибается. Она так охает, что на ее вопли сбегается полдома. Модестыч, конечно, пытается ее поднять. Варя одновременно делает ей примочки на колени. Владимир, который тоже входит на кухню, с удовольствием пялится на ободранные Полькины коленки, и, для полной картины, запускает руку в корзинку. Тут вместе с яблоком, в которое он тут же вонзает свои молодые здоровые зубы, Владимир и получает исходную записку.

Пока у зрителей во рту собирается слюна, камера четко наводит на расплывающиеся буквы:

"Дорогой Репнин! Не в силах перемолоть ваши чувства и полная раскаяния за совершенное безрассудство решила уйти в Питер и умереть. Если что, встречаемся на могиле Иван Иваныча".

К указанному месту Владимир идет один.

Дело в том, что от обилия потерянной крови - в него, если помните, стрелял Карл Модестыч - Никита на какое-то время перестает изображать героя и запросто падает в обморок. Так что повидаться Владимиру удается лишь с Анной, а на нее и пистолета с Модестычем не нужно.

Разговор примерно такого рода:

- Привет!

- Здрасте! А где Михаил?

Владимир, жующий соломинку: - Он не смог придти. Дела, знаете ли, по уезду, ловля преступника...

- Значит, Вы его видели?

Величественный кивок.

- Он что-нибудь передавал мне?

Владимир кивает активнее. - Вот.

Идет небольшой проигрыш песни - Тот поцелуй, подаренный тобой...

Но, увы, Михаил передавал ей не поцелуй устами Владимира. Анна вздыхает про себя.

Из рукава Владимира появляется небольшой клочок бумажки.

- Отдайте.

Отрицательное покачивание головы.

Анна, решительно подняв вуаль, делает шаг навстречу Владимиру. Потом еще один и, практически сталкиваясь с ним лбами, пытается отнять бумажку, которая летает в руках Владимира над ее головой. Она хватает его за руки, но Владимир ловко уворачивается. Так продолжается какое-то время, пока Анна, наступив Владимиру на ногу, не выдирает у потерявшего бдительность врага клочок написанного.

Т. к. половинка записки остается у Владимира, Анна, морща лоб, пытается разобрать каракули. На ее половинке написано - " ... возможно, к ужину я не успею". Анна довольно переводит дыхание.

Владимир открывает свой кусок записки - "Анька, танцуй..."

Выражение довольства на физиономии Анны Владимиру не вынести. Он протягивает оставшийся кусок бумажки Анне, чтобы она смогла прочитать все послание целиком. Анна, опустившись на снег, собирает мозаику, и то, что у нее получается, почему-то не сходится с ее мнением о Михаиле.

Анна с подозрением уставляется на Вову.

- Это точно писал он?

У Владимира такое же сомнение в голосе, когда он, шевеля губами, пытается разобрать собранные воедино клочки.

- Вроде бы да. Не я же...

Тем временем Анна придумывает оправдание Мише тем, что он не знает, что конкретно за танец требует у Анны Владимир.

Владимир: - Ну, так ты будешь танцевать вечером?

Анна (про себя) - Лучше смерть!

Вслух - Конечно, желание любимого для меня закон.

Она отходит, и, приподняв пышную юбку, слегка отводит ее в сторону, открывая туфельки и слегка чулки. Затем делает пару движений, как в танце фанданго.

- Это что, танец Соломеи? - удивляется Владимир.

- Нет, это я репетирую.

Владимир уходит. Анна смотрит ему вслед. Корчит рожу и снова повторяет только уже вслух - Я лучше умру.

Непонятно к кому относятся ее слова - к Владимиру, или все-таки к Михаилу...

Вечер. Ужин Владимира в обществе Оболенского. Радость превкушения и прочее. Затем звонок в колокольчик и усаживание поудобнее на диванчике.

В двери в костюме Соломеи вплывает тушка Варвары. У зрителей глаза медленно ползут на лоб.

- Варя, это ты?

Варвара полна грации.

- А почему в таком виде? Со стола уже, наверное, можно собирать. Мы поели.

- А я в качестве десерта, - хихикает повариха. - Я танцевать пришла.

Варя тут же в качестве доказательств своих слов делает пару зажигательных, по ее мнению, движений бедрами.

Пока Оболенский начинает светиться от восторга, Владимир прикрывает лицо ладонью.

Тем временем Анна твердым шагом идет по хрустящему снегу. На лицо ей падают снежинки. В нескольких шагах от нее плетется с корзинкой провианта ноющий Никита.

- Может привал? Может, будем идти медленнее? Может, ты понесешь корзинку? Я так хочу есть...

Снова дом Корфа. Все также басовито хихикающая Варвара тянет за руку слабо упирающегося Оболенского. Следом за ними лениво зевающие музыканты собирают свои инструменты и прощаются. Владимир залпом выпивает рюмку водки.

Никита и Анна сидят на поваленном дереве и жуют пирожки, положенные в дорогу заботливой Варварой.

Никита ест жадно, судорожно глотая откусанные куски, и с нетерпением поглядывает на стоящую у ног корзинку. Анна вряд ли чувствует, что она ест. Ее мысли витают где-то далеко.

В комнату, где сидит Корф, тихо волоча больную ногу, входит Полина. Она тоже в костюме Соломеи.

Пирожки в корзинке почти на исходе.

На Полине чуть меньше, чем костюм Соломеи. Она как может кружится перед Владимиром, крутится и извивается, тоже как может.

Корф спит. Он абсолютно беззащитен. Перед ним все еще витает видение, танцующее танец Соломеи. Ему хочется думать, что это Анна. Он все примеривается поцеловать ей руки и голую полоску кожи на животе. Анна стоит перед ним по стойке смирно, небрежно закинув руки ему на затылок и изредка поглаживая его шевелюру. Затем она открывает рот в самый неподходящий момент, заявляет свое презрительное - "Хозяин", самым, что ни на есть, елейным голоском. Томно сообщает что "Она - его", имея в виду, что в его власти, хихикает, зная, что этим льстит его самолюбию, и моргает глазками. Так что, наконец, Корф уверяется, что перед ним не Анна, а его пьяный бред в лице Полины.

Никита сидит один на завалинке. Обняв руками пустую бутылку барского вина он подвывает от страха. Где-то со стороны леса ему вторят голодные волки. Анны нигде не видно.

Оскорбленный Корф произносит - "Пошла вон". Полина с достоинством совсем не хромая идет к двери. Но где-то на середине комнаты она тормозит свой шаг, затем резко падает на колени и заливается слезами.

- Мне некуда больше спешить. Мне некого больше любить! - тонким девическим голоском выводит она жалостливо.

Пару раз упомянувший черта Корф встает с кресла, подходит нетвердыми шагами к Полине и начинает тянуть ее вверх, пока она не падает к нему на грудь.

Анна словно видящая эту картину воочию, ругаясь как пьяный извозчик, идет по зимнему лесу.

Корф начинает засыпать, обнимая липнущую к нему Польку. Она считает, что время терять даром не стоит, и неожиданно делает первый шаг, в попытках поцеловать его. Ее попытка терпит фиаско, она попадает ему в нос. Испуганный Владимир вздрагивая, отталкивает Полину.

- Почему ты это сделала?

У нее абсолютно честные глаза

- Ну, понимаете, - влезает она в долгие рассуждения - У вас такое красивое породистое лицо. Такие красивые глаза, а уж нос...

Корф тоскливо вздыхая, берет со стола конфетку и протягивает Полине.

- Иди-ка ты спать.

Полька зардевшись, наконец, уходит.

Владимир тоже думает подняться в спальню, но когда он выходит из столовой, в дом вваливается пахнущая морозом и лесом Анна.

Корф (радостно) : Аня, это Вы?

Он не совсем уверен, что это не очередной глюк.

Анна, остужая его холодом в голосе: - Да, конечно. Не задавайте дурацких вопросов.

Видя, что Владимир обиделся, она продолжает

- Вы были правы. Толку от Никитки - один вред. Посему, давайте, раз уж Вы все равно здесь, совершим равноценный обмен. Я сдаю вам Никиту - беглого для Сибири, а вы Варвару отпускаете со мной.

Корф морщит лоб. После танца продемонстрированного сегодня поварихой, он думает, что из толстухи еще может выйти толк.

- В общем, я знаю, что вы согласны, - прерывает Анна Корфа, ушедшего в долгие раздумья. - Вы ведь обещали батюшке заботиться обо мне...

Варвара, дружок, - зычным голосом оглашает она дом. - Собирайся. Кареты нету, так что до Москвы пешком пойдем.

На память Владимиру приходит, что в прошлый раз Анна собиралась в Петербург. Но чтобы не сойти окончательно с ума, он снова разворачивается в гостиную, где наливает себе очередную рюмку - за отъезд единственной поварихи.

Проходит еще какое-то время. Владимир отодвигает в сторону опустевший графин с виски, бренди, ромом, или чем там он сегодня баловался. Натужно делая усилия, выдирает себя из кресла и на полусогнутых - тяжесть выпитого тянет к земле - бросается в битву со ступеньками.

В это самое время Анна, которая передумала путешествовать по ночам, и не смогла-таки заставить Варвару покинуть теплую постельку тоже пьет в своей комнате. Она в прозрачном шелковом капоре, волосы распущены. В общем, не девушка, а мечта поэта. Каждый глоток выпитого вина действует на нее воодушевляюще. Она припоминает все обиды доставленные ей Владимиром с раннего детства и, заводя таким образом саму себя, со словами

- Сейчас я выскажу этой скотине все, что накипело за последние 20 (?) лет, - делает попытки открыть дверь и устроить Владимиру грандиозный скандал.

Но дверь почему-то не поддается. Анна делает определенное количество усилий, когда очередным приложением недюжинной силы, которое после отразиться в размере Вовкиного фингала, все-таки распахивает дверь. Тут она обнаруживает прислоняющегося к ней (двери) с обратной стороны дремлющего Владимира. Этак, он решил сторожить ее от возможного побега.

От резкого толчка дверью Владимир разлепляет веки и сфокусировав взгляд на расплывающейся фигурке Анны, тут же переворачивается на свои колени и хватается за ее в попытках встать. Пока он с мольбой смотрит на Анну, которая мысленно жалеет, что забыла нож на прикроватном столике, а топор на кухне, ее прошибает слеза.

Со словами - "Да живи уж пока, искуситель" - она отпинывает его в сторону.

Затем Анна кокетливым движением поправляет кудри под лентой и снова скрывается за дверью своей спальни.

Владимир, упавший от ее второго толчка несколько минут пытается переварить произошедшее, по рыбьи открывая рот.

Потом, вероятно, относит это за счет алкогольного бреда. И, снова собравшись с силами, делает попытки встать на ноги. Когда ему это удается, он, осторожно держась за стенку, начинает продвигаться дальше по коридору в сторону своей спальни.

Опасливым взглядом поглядывая на злосчастную Анькину дверь он бормочет нечто типа, - "Говорил папаня надо меньше пить", и "От женщин один вред на земле..."

Сцена заканчивается падением тяжелого корфинского тела на кровать в ботинках и всем таком. И звучным храпом, оглашающим стены комнат.