Моя прекрасная Одри

Уже в 1956 году Джек Уорнер, руководитель студии "Уорнер Бразерс", начал вести переговоры о приобретении прав на кинопостановку мюзикла. Переговоры затянулись на пять лет, и в конце концов Уорнер выплатил авторам пять с половиной миллионов долларов – самую высокую в те времена сумму во всей истории кино. Естественно, вложив такие большие деньги, он хотел получить наибольшую прибыль от фильма. Поэтому с первых же дней стало известно, что Джули Эндрюс, несмотря на многочисленные таланты, не будет играть в фильме главную роль – Уорнеру нужна была звезда поярче, всеобщая любимица. Этой звездой стала Одри Хепберн. Она всегда мечтала о главной роли в "Моей прекрасной леди", а так как заинтересованность была взаимной, то вместе с ролью Одри получила и контракт на миллион долларов (огромная по тем временам сумма). Одри была счастлива. Бедняжка, она не знала, как трудно ей придется!

В партнеры Одри был назначен все тот же Рекс Харрисон. Уорнер не хотел, чтобы Харрисон снимался в фильме, мечтая заполучить на роль Хиггинса Лоуренса Оливье, Кэри Гранта или Рока Хадсона, однако в итоге его убедили предпочесть Харрисона им всем. И надо же, в отличие от Одри, знавшей свои реплики назубок, Рекс, сыгравший свою роль на сцене тысячу раз, все так же не мог ее запомнить! Кроме того, стремясь к совершенству, он постоянно просил еще раз переснять сцену, в результате чего количество дублей вырастало до бесконечности, а игра остальных актеров становилась механической и бездушной, хоть и математически точной.

Одри Хепберн очень хотела исполнять музыкальные номера в фильме самостоятельно. В первую же встречу с режиссером фильма Джорджем Кьюкором она спросила, собирается ли он использовать ее голосовые данные. Ответом было – да, в случае приемлемого исполнения ею песен. "Речь зашла о том, – вспоминает Одри, – чтобы соединить мой голос с голосом какой-нибудь дублерши, как это было с Лесли Карон в "Жижи". Против этого я не возражала. Я готова была согласиться на любой вариант, лишь бы все было по-честному. У меня сложилось впечатление, что большую часть песен я буду исполнять сама, и я день и ночь разрабатывала голос".

Одри репетировала по 12-14 часов в сутки. С утра она ехала на урок пения к Сьюзен Сетон, после обеда изучала акцент кокни под руководством профессора Калифорнийского университета, потом были уроки танцев, работа с Андре Превеном, дирижером оркестра, бесконечные примерки костюмов, и, конечно, заучивание роли. Одри стремилась добиться совершенства в исполнении роли своей мечты и тратила на это столько сил, что постоянно находилась в состоянии стресса. Несмотря на то, что в результате упорных занятий диапазон голоса Одри увеличился на пять нот, ее исполнение песен было все еще далеко от совершенства. Кроме того, Харрисон вновь отказался записывать свои песни в студии, и поэтому Одри пришлось исполнять многие сложные номера в дуэте с ним "вживую" на съемках. Натянутыми были и отношения Одри с Аланом Джеем Лернером, либреттистом мюзикла и сценаристом фильма. Будучи большим поклонником таланта Джули Эндрюс, он не мог простить авторам фильма, что ее не пригласили на главную роль. Весь период съемок он попросту игнорировал Одри, а она, в свою очередь, очень боялась, что столь требовательный судья не будет удовлетворен результатами ее работы. Лернер, впрочем, изначально был предрасположен против Одри и считал, что художественная сторона мюзикла была принесена в жертву громкому имени на афишах.

Сама Джули Эндрюс не выказала разочарования от того, что ей не придется играть Элизу в фильме. Однако она предупредила Одри, что некоторые песни в мюзикле совсем не просты для исполнения и требуют большой силы и широкого диапазона.

Одри и сама знала это, а потому работала с поразительным упорством, не зная устали. Но настал день, когда ей сообщили, что ее исполнение песен недостаточно хорошо. На ее просьбу перезаписать песни Одри получила отказ. Дело в том, что с самого начала было решено, что дублировать все вокальные номера Одри будет профессиональная певица Марни Никсон.

Марни Никсон также исполняла песни в "Вестсайдской истории" вместо Натали Вуд и в "Король и я" вместо Деборы Керр.

Об этом знали и Лернер, и режиссер Кьюкор, и большая часть съемочной группы – не знала лишь Одри. Продюсеры считали, что подобное известие расстроит Одри и помешает ей в работе, но дольше тянуть было нельзя. Сказать ей об этом поручили музыкальному редактору Рэю Хейндорфу. "Я был взбешен тем, что ее так долго держат в неведении, – говорил он. – Я наблюдал, как она работала в кабине звукозаписи, снова и снова повторяя каждую фразу. Она ужасно старалась. Было видно, что она изо всех сил стремится к совершенству. Это меня просто убивало. Я столько раз просил разрешения сказать ей про Марни! Когда мне, наконец, дали добро, я, несмотря на то, что это было так тяжело, почувствовал облегчение".

Подобная история произошла и на съемках "Вестсайдской истории": Натали Вуд записала все песни Марии, своей героини, а после того как видеоматериал с ней был отснят, ей сообщили, что все песни будет исполнять Марни Никсон.

Известие потрясло Одри до глубины души. Она потратила столько сил, чтобы записать эти песни, часто вставала в половине шестого, чтобы лишний час попрактиковаться, а ее усилия с самого начала были никому не нужны.

Единственным доступным для нас результатом вокальной работы Одри над "Моей прекрасной леди" являются две песни, записанные в качестве дополнения на перевыпуске фильма в формате DVD – "Show me" и "Wouldn't it be loverly".

Она знала, что ее голос слаб по сравнению с голосом профессиональной певицы, но ведь она исполняла свои песни перед съемочной группой, и все, включая режиссера, ее хвалили. Такое двуличие нанесло Одри глубокую рану.

"Одри, - сказал ей Уорнер, - за миллион долларов вы можете спеть и другие песни. У нас не может быть никаких личных пристрастий".

"Оглядываясь назад, – говорила она, – я вижу, что все старались пощадить мое самолюбие. Если бы мне прямо сказали, что у меня недостаточно сильный голос, я бы огорчилась, но через час об этом позабыла. Но то, что они со мной сделали, нанесло мне тяжелую травму. Я почувствовала, что меня просто использовали, и рассвирепела. Но никак этого не показала, держала все в себе, и потому мое поведение на съемочной площадке становилось все более невыносимым".

Одри потребовала, чтобы никто не смотрел на нее даже во время репетиций, запретила делать рекламные фотоснимки со съемочной площадки и постоянно прерывала съемку. Павильон, где снималась большая часть сцен, был обтянут черным экраном, чтобы Одри не отвлекали никакие передвижения участников съемки. На двери ее гримерной повесили табличку: "Без разрешения не входить!", а само здание обнесли невысоким забором, якобы для того, чтобы собачка Одри не могла убежать.

Рекс Харрисон постоянно воспитывал Одри в том же стиле, что Хиггинс Элизу, срывая таким образом на ней свое дурное настроение. Он отказался подавать ей реплики, когда ее снимали крупным планом. Этим занялся ассистент режиссера, что, конечно, не могло не сказаться на ее игре и повлекло за собой утрирование некоторых сцен.

"Приболели?" – спросил кто-то из съемочной группы, заметив, что Одри глотает таблетки. "Это для того, чтобы у меня покраснел язык, - ответила она. – Он должен быть жутко малиновым, когда я покажу его профессору Хиггинсу". Во время съемок сцены с насмехающимся над ней Хиггинсом Элиза выкрикнула: "Я не буду больше повторять гласные. Я их знала до того, как пришла сюда!" и продемонстрировала ему свой ярко-красный язык.

Харрисон считал "Мою прекрасную леди" своим фильмом и, видимо, не без основания: он играл не хуже, а пел много лучше Одри. Кроме того, именно он был тем самым Хиггинсом, которого публика полюбила еще на Бродвее, а Одри в данном проекте была новичком, заместившим признанную и любимую звезду. Харрисон боялся, что Кьюкор, получивший репутацию "Женского режиссера", станет продвигать Одри в ущерб другим актерам, и последний устал разуверять его в этом. Конечно, все это не придавало Одри уверенности в собственных силах, которая была ей так нужна.

Единственным человеком на съемочной площадке, с которым Одри полностью нашла общий язык, был художник по костюмам Сесил Битон. Поначалу она очень переживала, что будет работать над столь важной ролью не с Живанши – модельером и другом Одри, который буквально создал ее стиль и работал с ней над многими фильмами. Но вскоре у них с Сесилом установились самые дружеские отношения. "Он был очень забавный – ни дать ни взять проказливый школьник, - говорила Одри. – Я полностью ему доверяла. Он часами работал над костюмами и старался, чтобы чтобы я в них хорошо выглядела. У него безупречный вкус, и он сразу видел, какой костюм мне идет, а какой нет. Он помог мне преодолеть опасения насчет того, что в первых сценах я выгляжу слишком уродливо. Я помню, как я плакала, в первый раз напялив жуткое пальто цветочницы Элизы. Мне казалось, что с грязью и угольной пылью гримеры чересчур переборщили, но Сесил убедил меня, что чем страшнее я выгляжу в первых сценах, тем более драматичным покажется мое преображение. Разумеется, он был прав".

Одри действительно очень беспокоилась о том, что в начале фильма она выглядит непривлекательной. Она позволила нанести грязные пятна себе на щеки, но просила, чтобы эта грязь не слишком ее портила. Ей пришлось вычернить ногти, вымазать грязью руки и ползать по студийному булыжнику, посыпанному уличной пылью, в грязных, потрепанных юбках. Легко представить себе ее досаду, вспомнив, что рядом велись постоянные примерки великолепных костюмов XIX века Сесила Битона. Одри говорила ему: "Я не хочу играть Элизу. У нее очень мало красивых платьев. Я хочу, чтобы меня видели в этих". Однажды она украдкой пробралась в гардеробную и вышла оттуда в блистательном одеянии светской дамы. Она прохаживалась между рабочих столов, словно по подиуму, а портнихи приветствовали ее одобрительными возгласами и аплодисментами.

В конце концов, Уорнер разрешил Одри сделать фотосессию в туалетах Битона для "Моей прекрасной леди". Это была одна из лучших подборок ее фотографий. Сама Одри, всегда относившаяся к своей внешности скептически, писала Сесилу: "Все время, как я себя помню, я хотела быть красивой. Глядя на эти фотоснимки вчера вечером, я поняла, что пусть ненадолго, но я стала действительно красивой – и только благодаря Вам".

В феврале 1965 года стали известны номинанты на получение премии Американской Киноакадемии. "Моя прекрасная леди" получила 12 номинаций на "Оскар", однако номинации на премию за лучшую женскую роль среди них не было. В то же время мюзикл "Мэри Поппинс" с Джули Эндрюс в главной роли был выдвинут по 13 номинациям, в том числе и за лучшую женскую роль. Одри не выказала обиды и пожелала Джули удачи в борьбе за статуэтку.

Ее однофамилица, актриса Кэтрин Хэпберн, написала ей: "Не печалься. Когда-нибудь ты получишь второго за роль, которая не стоит того" (первого "Оскара" Одри получила за фильм "Римские каникулы"). Сама Кэтрин Хэпберн номинировалась на "Оскар" 12 раз, а получила его лишь единожды.

5 апреля 1965 года в Санта-Монике состоялась церемония вручения премий Американской Киноакадемии. На 50-60-е годы пришлось второе рождение киномюзикла – свет увидели такие фильмы, как "Жижи", "Вестсайдская история", "Звуки музыки", "Оливер!", "Смешная девчонка", "Хелло, Долли!". Поэтому неудивительно, что основная борьба за Оскар-64 развернулась между двумя представителями этого жанра -"Моей прекрасной леди" и "Мэри Поппинс". В итоге, первому фильму досталось 8 "Оскаров", а второму – 5. В главной номинации "Лучший фильм" победила "Моя прекрасная леди". Награды достались режиссеру Джорджу Кьюкору (для него это была 5-я номинация), Рексу Харрисону за лучшую главную мужскую роль и оператору Гарри Стрэдлингу (всего номинировался 14 раз, в том числе за "Смешную девчонку" (1968) и "Хелло, Долли!" (1969)). Были отмечены статуэтками Сесил Битон, художник по декорациям Джин Аллен, звукооператор Джордж Гроувз и автор музыкального сопровождения Андре Превен. Уступили свои "Оскары" актеры второго плана Стенли Холлоуэй и Глэдис Купер, а также сценарист Алан Джей Лернер. "Оскар" за главную женскую роль получила Джули Эндрюс. Одри говорила: "Я была за нее ужасно рада. Все остальные тоже были просто в восторге. По-моему, ее награду сочли неким актом божественной справедливости, а то, что меня не выдвинули ни на какую награду, - наказанием за лишение Джули роли Элизы".

Любопытно, что на будущий год Джули Эндрюс вновь номинировалась на "Оскар" – за роль, от которой отказалась Одри, - сестры Марии в "Звуках музыки".

Вручать награду Рексу Харрисону должна была Патриция Нил, но из-за перенесенного инсульта ее разбил паралич, и вручить "Оскар" своему партнеру по фильму согласилась Одри. Харрисон галантно предложил распилить награду пополам и отдать половину ей, а потом, взглянув на Джули Эндрюс, сидевшую в зале, и на Одри, сказал: "Я глубоко признателен… э… обеим прекрасным леди".

Несмотря на то, что Одри прекрасно справилась с ролью Элизы Дулиттл, ей не стоило за нее браться, - это была не ее роль. Одри не была той цветочницей, для которой главным испытанием было попасть в высший свет. Это не удивительно – актриса действительно «голубых кровей». Одри родилась в Бельгии, ее мать – голландская баронесса. Полное имя актрисы – Edda Kathleen van Heemstra Hepburn-Rustonее. Она гораздо более уместно смотрелась в бальном платье в окружении великосветских дам, чем среди бродяг на улице, где она должна была чувствовать себя как дома. Ей была чужда и подобная обстановка и эта роль вообще. Сам образ противоречил главным чертам ее характера. Но все же каждый раз, как мы слышим "I could have danced all night", мы вспоминаем нашу прекрасную Одри.

Леди в СССР

Впервые в нашу страну "Моя прекрасная леди" попала в апреле 1960 года, когда в Москве, Ленинграде и Киеве с огромным успехом прошли гастроли театра "Марк Хеллигер". Режиссером постановки выступил Мосс Харт, тот самый, что тренировал Джули Эндрюс и ставил мюзикл на Бродвее. Роль Элизы исполнила Лола Фишер. Своей игрой она заслужила массу хвалебных рецензий в таких газетах, как "Известия" и "Советская культура". Роль Хиггинса в разных городах исполняли Эдуард Малхэйер и Майкл Эванс, а Альфреда Дулиттла сыграл Чарльз Виктор. Художником по костюмам вновь выступал Сесил Битон.

Успех американской постановки вдохновил и отечественные театры на постановку "Моей прекрасной леди". В конце 1964 года мюзикл появляется в репертуаре Ленинградского театра музкомедии (Элиза – З. Виноградова; Хиггинс – А. Шаргородский; Дулиттл – Н. Янет) в постановке А. Тутышкина, в начале 1965-го режиссер С. Штейн ставит "Мою прекрасную леди" в Московском театре оперетты (Элиза – Т. Шмыга, И. Муштакова; Хиггинс – Г. Гринер; Дулиттл – В. Алчевский), а в июле осуществляет постановку и в Одессе (Элиза – Л. Сатосова; Хиггинс – В. Применко; Дулиттл – М. Водяной (известный по роли Папандопуло в отечественном киномюзикле "Свадьба в Малиновке").

Основной сложностью для постановщиков было уйти от столь издавна любимого в нашей стране жанра оперетты. К сожалению, удалось им это плохо. Характеры героев практически не раскрывались, более того, поступки персонажей во многом противоречили их изначально задуманному поведению. Так, например, Хиггинс (!) в сцене бала ревнует Элизу к приглашающим ее кавалерам, а в конце концов и вовсе уводит ее. Элиза же, в лучших советских традициях, становится народной героиней: вместо описания улицы, где каждый сам за себя, мы видим полную патетики сцену прощания Элизы с народом. Сказалась и привычка актеров к опереточным постановкам: они играли не роли, а а стандартные для оперетты амплуа, причем исполнители роли Хиггинса не справлялись с его речитативными ариями, в результате чего весь смысл его песен пропадал. Впрочем, несмотря на все эти видимые огрехи, спектакль пользовался неизменно большими кассовыми сборами, а поэтому "Моя прекрасная леди" в различных постановках долго еще не сходила со сцены отечественного музыкального театра (в прессе встречается упоминание о постановке все того же Штейна 1985 года).

Следует, пожалуй, отметить еще только радиоспектакль, созданный по мотивам "Моей прекрасной леди" в 1971 году. Идея такого спектакля пришла в голову тогдашнему главному режиссеру музыкального радиовещания Анатолию Липовецкому. Будучи ярым поклонником мюзикла, он очень хотел поставить "Мою прекрасную леди" по-русски, а петь по-английски. Музыкальные номера взяли с пластинки, подаренной редакции Татьяной Шмыгой, которая сама когда-то играла Элизу. Сложность состоялась лишь в том, чтобы подобрать таких наших актеров, голоса которых наиболее бы походили на голоса зарубежных. Элиза и Хиггинс нашлись в ленинградском театре им. В.Ф. Комиссаржевской (Галина Короткевич и Иосиф Конопацкий), а в роли Альфреда Дулиттла выступил блистательный Анатолий Папанов (пели соответственно Джули Эндрюс, Рекс Харрисон и Стенли Холлоуэй).

Интерес к "Моей прекрасной леди" не ослабевает на протяжении вот уже почти полувека. Постоянно появляются новые постановки, звезды музыкальной сцены обязательно включают арии из мюзикла в свои концерты. Не удивительно ли это? Нет. Ведь душа человека так хочет прекрасного.